Жили себе дед и баба. Бедно
жили. Известное дело — старики: ни работать, ни
заработать не могут, только и было у них то, что
соберут подаянием.
Дождались они весны. Начали люди сеять.
Вот баба и говорит деду:
— Ты бы, дед, хоть немного проса посеял.
Я припрятала на посев с гарнец. Тогда мы каши бы
наварили, а то сухари больно для наших зубов
твёрдые.
— Хорошо,— говорит дед,— посею.
Вскопал он возле кустов клочок земли и
посеял просо.
Взошло просо, растёт. Солнце его греет,
дождик поливает. Радуется дед просу, не
нарадуется.
Вот пошёл он раз поглядеть на своё
просо. Видит — расхаживает в нём журавль.
— Кыш-кыш, чтоб тебе! — закричал дед на
журавля.— Ишь, где место нашёл для прогулок!
Поднялся журавль и полетел.
Посмотрел дед, а всё его просо
загублено — потоптано да побито...
Запечалился дед. Приходит домой и
говорит бабе:
— Хорошее просо уродилось, да вот беда:
повадился в него журавль летать — всё начисто
побил, потоптал своими длинными ногами. И жать
нечего будет.
Погоревала баба, а потом и говорит:
— Ведь ты ж, дед, был хорошим охотником.
И ружьё твоё на чердаке валяется. Возьми-ка его да
пойди застрели журавля-негодника. Будет у нас
вместо каши хоть мясо.
Послушался дед, достал с чердака ружьё,
почистил его, набил дробью и пошёл на свою
полоску.
Приходит, глядь — опять журавль в
просе топчется. Обозлился дед, прицелился и хотел
уже было выстрелить в вора.
А тот поднял голову и говорит
человечьим голосом:
— Погоди, дедушка! Что это ты надумал
делать?
— Стрелять в тебя буду! — говорит
дед.— Ты всё моё просо своими длинными ногами
повытоптал.
Журавль говорит:
— Не знал я, дедушка, что это просо
твоё. Думал, панское. Прости меня.
— Хорошее дело—простить!—говорит
дед.— Нет у меня больше ничего, только и была одна
надежда на это просо. А теперь приходится из-за
тебя с голоду помирать.
Выслушал журавль дедову жалобу.
— Что ж, раз ты такой бедный,—
говорит,— то погоди маленько. Я принесу тебе за
просо подарок.
Взмахнул крыльями и полетел за кусты.
Стоит дед с ружьём и думает: "Видно,
обманул меня журавль. Напрасно не застрелил я
его. Что я скажу бабе?”
Но только он так подумал, глядь — летит
из-за кустов журавль и держит в клюве торбочку.
Прилетел, подал торбочку деду.
— На тебе,— говорит,— дедушка, за твоё
просо.
Покосился дед на торбочку — простая
нищенская сума!
Покрутил он головой и говорит:
— Зачем мне она? У меня, братец, и своих
довольно. Нищий я. А у нищего, сам знаешь, сума —
всё его богатство.
— Бери, дедушка: такой у тебя нету. Это
— волшебная торбочка. Стоит тебе только положить
её перед собой и сказать: "Торбочка, раскатись,
раскрутись, дай поесть и попить” — и вмиг всё
будет. А как наешься, скажи: "Торбочка, скатись,
скрутись, еда и питьё уберись” — и торбочка
снова станет такой, как была.
— Спасибо, коли так,— сказал дед и
пошёл с торбочкою домой.
Не терпится деду узнать, правду ли
сказал журавль о торбочке. Присел он у дороги,
положил торбочку на колени и проговорил:
— Торбочка, раскатись, раскрутись, дай
поесть и попить!
И чудо! Вмиг такой богатый явился перед
дедом стол, что и у панов такого не увидишь:
пироги да караваи, жареное да пареное, сласти и
вина разные...
— Молодец журавль, не обманул! —
обрадовался дед.
Наелся, напился дед, потом велел
торбочке свернуться, сунул её за пазуху и весёлый
пошёл дальше. Приходит домой:
— Жива ли ты, бабка, здорова ли?
— Жива, жива! А ты как? Долго ты что-то
ходил. Я уже думала, тебя там волки съели или
медведи задушили, в мох затащили да хворостом
забросали.
— Нет, бабка, и волки не съели, и
медведи не задушили, а принёс я хлеба-соли —
хватит на всю нашу жизнь вдосталь. Садись,
старуха, за стол.
Вынул дед из-за пазухи торбочку,
положил на стол и сказал, что следует.
Баба так и вытаращила глаза: не только
всё на столе явилось, но даже и сама хатка
посветлела...
— Откуда ты, старик, это взял?
— Дал тот журавль, которого ты
застрелить велела.
— Ай-ай! — схватилась за голову баба.—
Зачем же стрелять такого славного журавля?
Наелась баба, напилась и говорит деду:
— Давай позовём гостей.
— Каких?
— А всех, кому есть нечего.
— Зови,— согласился дед.
Пошла баба по селу, созвала всех
бедняков.
Понравилась гостям волшебная
торбочка. Каждый день стали они теперь ходить к
деду и бабе угощаться.
Проведал о волшебной торбочке панский
приказчик и рассказал пану.
— Не может того быть, чтоб какой-то
нищий ел и пил лучше, чем я! — разозлился
завистливый пан.
Запряг он лошадей в бричку, поехал к
деду.
— Правда ли,— спрашивает,— что у тебя
есть такая торбочка, что сама кормит? Дед врать не
умел и сказал правду.
— Покажи мне её.
Положил дед торбочку на стол и велел ей
раскрутиться.
Пан прямо остолбенел — такого
жареного да вареного даже его повара не
приготовят!
— Отдай мне эту торбочку,— просит пан
деда.— Зачем тебе такие панские блюда? А ко мне и
князья в гости приезжают. Я их угощать буду.
— Нет,—говорит дед,—не могу отдать:
кто же тогда будет кормить меня с бабой?
Пан говорит:
— Я пришлю тебе целый воз простой еды:
хлеба, картошки, сала...
Как пристал пан к деду — ничего не
поделаешь.
— Не отдашь по доброй воле — заберу по
неволе, да ещё плетей получишь.
Ну, а с паном разговоры короткие. Что ж,
согласился дед и отдал ему торбочку.
Вернулся пан в своё поместье, живёт
себе там, веселится, что ни день гостей созывает:
торбочка верно служит ему. А про деда с бабой пан
даже и не вспоминает.
Ждал, ждал дед от пана уплаты за
торбочку, да так и не дождался.
— Может, он про уговор и забыл,—
говорит баба.— Ступай, дедуля, напомни пану.
Пошёл дед к пану, а тот — где там! — и
говорить не хочет.
— Нет у меня для вас хлеба. Идите
милостыню просить!
— Коли так, то отдай, пан, мою
торбочку,— говорит дед.
— Ах ты такой-сякой!— закричал пан.—
Покажу я тебе торбочку! Эй, гайдуки, всыпьте-ка
этому попрошайке двадцать пять плетей, чтоб
больше сюда не ходил!
Схватили гайдуки деда, избили и за
ворота выбросили.
Воротился дед домой. Рассказал бабе,
какую он плату получил от пана. Погоревала баба,
поругала пана и говорит деду:
— Ступай, старик, поищи того доброго
журавля: не даст ли он тебе другую такую же
торбочку.
Собрался дед и вышел в поле. Сел в просе
и сидит. Вдруг видит — летит журавль. Дед к нему.
— Так, мол, и так, братец журавль:
отобрал у меня пан твою чудесную торбочку. Да ещё
его гайдуки избили меня плетьми. Как жить мне
теперь с бабой? Может, дашь мне ещё одну такую же
торбочку?
Подумал журавль и говорит:
— Нет, не дам я тебе другой торбочки.
Дам тебе лучше рог.
Полетел куда-то за кусты, потом
воротился и принёс в клюве серебряный рог.
— На тебе,— говорит,— вместо торбочки.
— А что ж с ним делать? — спрашивает
дед.
— Сходи с этим рогом к пану и скажи:
"Из рога всего много!” А когда ублаготворишь
пана, то скажи: "Ох, все в рог!”
Сказал это журавль, взмахнул крыльями
и полетел.
Покрутил дед в руках серебряный рог,
подумал: "Видно, что-то мудрёное дал мне журавль.
Но как бы из-за этого рога новых плетей не
заработать...”
Идёт старик домой да всё о роге думает
— сходить ли с ним к пану или нет? Встречает по
дороге панского приказчика.
— Где был, дед? — спрашивает приказчик.
— Ходил, панок, к знакомому журавлю.
— Что ж он тебе дал?
— Серебряный рог.
— Покажи.
Достал дед из кармана рог, показал
приказчику.
— А что с ним делать? — спрашивает
приказчик.
— Да ничего,— отвечает дед.
— Как это так — ничего? Ты что-то от
меня скрываешь. Может, из него золото сыплется?
— Может и сыплется... Кто его знает.
— Так вели, чтоб из него золото
посыпалось,— пристал к деду приказчик.
— Ты можешь, панок, и сам приказать.
— Как?
— Скажи: "Из рога всего много!”
— Из рога всего много! — крикнул
жадный до денег приказчик.
И вдруг откуда ни возьмись выскочили
из рога двенадцать хлопцев-молодцев с плетьми и
давай бить приказчика.
Взвыл приказчик, просится:
— Уйми ты их, дед, а то до смерти
забьют... А дед со смеху покатывается:
— Не будь таким любопытным да
завистливым. Не суй носа в чужое просо!
Избили хлопцы-молодцы приказчика до
синяков.
Тогда дед говорит:
— Ох, все в рог!
И все хлопцы-молодцы вмиг назад в рог
спрятались.
"О, теперь я знаю, зачем мне добрый
журавль этот рог дал!” — усмехнулся про себя дед
и двинулся в поместье к пану.
Приходит, а у пана полным-полно гостей.
Все пьют, гуляют. Лежит на столе дедова торбочка.
— Что, дед, скажешь? — спрашивает пан.
— Пришёл я, паночек, за торбочкой.
— Ха-ха-ха! — захохотал пан,
подбоченясь.— Видали вы этакого старого дурня!
Ещё плетей захотел! Эй, гайдуки, всыпьте ему при
всех моих гостях двадцать пять плетей!
Схватили гайдуки деда, повалили на пол.
А дед тем временем достал из кармана серебряный
рог да как крикнет:
— Из рога всего много!
Выскочили из рога двенадцать
хлопцев-мо-лодцев с плетьми и давай хлестать
гайдуков, и пана, и его гостей.
Больше всего досталось пану — дед-то
стоял сбоку и командовал:
— По гайдукам—раз! По гостям—два!! По
пану— три!!!
Хлопцы-молодцы так и делали, как дед
приказывал.
Стонал, стонал пан, а потом видит —
нету спасения.
— Забирай, дед, торбочку, только уйми
своих хлопцев!
— Так бы давно и сказал, пане,—
усмехнулся дед.— Да теперь одной чужой торбочкой
не откупишься.
— А что ещё хочешь? Дам тебе лошадь,
корову...
— Нет, пане, и этого мало.
— Ай-ай-ай! — вопит пан.— Скорей
говори, что ты хочешь ещё, а то забьют меня до
смерти твои хлопцы.
— Коли хочешь живым остаться,—
говорит дед,— отдай беднякам поместье, а сам
убегай, куда глаза глядят!
Пан завопил пуще прежнего:
— Ой, ай, как же я без поместья
останусь?
— Не хочешь, как хочешь,— говорит
дед.— Эй, молодцы, всыпьте все плети пану!
Хлопцы-молодцы перестали бить гостей и
гайдуков и принялись за пана.
Крутился, вертелся пан под плетьми, как
вьюн на горячей сковородке, а потом не выдержал :
— Отдам, отдам поместье!
— Ну ладно. Только смотри без обмана, а
то есть у меня для тебя средство,—смеётся дед.—
Ох, все в рог!
И хлопцы-молодцы мигом в рог
спрятались. Положил дед рог в карман и говорит:
— Завтра приду проверю: коль не уйдёшь,
опять напущу на тебя своих помощников!
И пошёл дед весёлый домой — с
торбочкою и с рогом.
А пан на другой день чуть свет покинул
поместье: боялся, чтобы дед не вернулся назад со
своими хлопцами.