|
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Зайцы ускакали, а Лабан стукнул себя в грудь и воскликнул: - Да здравствует хитрость! Вот как должен поступать лис, если ему хочется медовых пряников! Ну, чем плохо обманывать? Юкке-Юу и Туффе-Ту не успели ещё отбежать слишком далеко. Они услышали, что сказал Лабан, и тут же возвратились. - А мы-то думали, - глядя на Людвига, сказал Юкке-Юу. - Обманщик! - добавил Туффе-Ту. - Больше мы с тобой не играем. И они снова исчезли, а Людвиг Четырнадцатый повесил нос. - Мои лучшие друзья! - упрекнул он. - И тебе не стыдно? - Мне никогда не стыдно, - улыбаясь, ответил Лабан. - Глупым зайчатам не нужны медовые пряники. А тебе не нужны зайчата. Разве ты не помнишь, что сказал папа? Лабан открыл пакетик и сунул в него нос. - Как пахнут! Ты смотри, а я буду лопать их. Сразу, все-все съем. - Ну и дурак, - загадочно сказал Людвиг Четырнадцатый. Лабан было засунул уже лапу в кулёк, но вдруг остановился и удивлённо посмотрел на брата. - Я - самый хитрый лис на милю вокруг, - напыжился Лабан. И всё-таки поинтересовался: - Почему же я дурак? - Если бы я был в твоей шкуре, я сохранил бы все пряники, пока мы не вернёмся домой, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - Представь себе, как наши братья и сестры полопаются от зависти, когда ты будешь есть пряники, а им останется только облизываться. Лабан задумался. - Иногда ты довольно разумно рассуждаешь, - наконец согласился он. - Когда мы придём домой, я спрячу пакет, а вечером съем пряники при всех. Лабан спрятал кулёк под своей кроватью. Только Людвиг Четырнадцатый знал куда. А когда все лисята начали укладываться спать, Лабан, глядя в потолок, сказал: - Пожалуй, время полакомиться медовыми пряниками... - У тебя нет никаких медовых пряников, - рассмеялся Леопольд. - Я ведь хорошо знаю, что ты давным-давно растратил свои деньги. - У меня нет пряников? У меня целый пакет! - Не заводи нас, - сказала Лаура. - Я тебе не поверю, пока сама не понюхаю. Лабан гордо посмотрел на своих сестёр и братьев. - Думайте что хотите! - облизнулся он. - Пакет, во всяком случае, лежит здесь. И Лабан нырнул под кровать. Но сколько он ни шарил там, кулька не было. - Ха-ха-ха, - засмеялись все. - Полакомился! Когда Лабан наконец вылез, нос его был совсем красным от злости. - Кто украл мои пряники?! - заорал он. - Ну-ка, откройте свои глотки! Все! От кого пахнет мёдом, тот и вор! Все лисята разинули рты. Лабан подходил к каждому - к Леопольду, Лаге, Лассе-старшему и Лассе-младшему, Леннарду, Лео, Лукасу, Лауре, Линнее, Луизе, Лидии и Лоттен. Но ни от кого медом не пахло! Остался только Людвиг Четырнадцатый. Лабан остановился перед ним и зашипел: - Вот кто вор! Ведь только ты видел, где я спрятал пакет! - Я не ел твоих пряников, - ответил Людвиг Четырнадцатый, прямо глядя в глаза своему старшему брату. - Вот, понюхай! От Людвига Четырнадцатого тоже не пахло мёдом. Лабан почесал затылок. - Я не ел твоих медовых пряников, - ещё раз сказал Людвиг Четырнадцатый, но я их отдал. - Отда-а-л?! - взревел Лабан и от злости перекувырнулся в воздухе. - Кому ты отдал мои пряники? - А пряники совсем не твои, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - Ты забрал их у моих друзей. - Эти глупые бесхвостые зайцы сами отдали мне пакет! - ревел Лабан. - Ты обманул их, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - А так как горло у тебя совсем не болит, Юкке-Юу и Туффе-Ту получили свой кулёк обратно. Лабан так и выпучил глаза на своего маленького братца. - Ты ещё раскаешься, - наконец сказал он, скрежеща когтями по полу норы. И всем стало ясно, что Лабан ужасно разозлился. Но Людвиг Четырнадцатый совсем не испугался. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы в это время в спальню не вошёл папа Ларссон. Он стоял за дверью и подслушивал. У лисиц это не считается неприличным. - Уже поздно, спать всем! - приказал он. - Папа, папа, Людвиг Четырнадцатый обманул меня! - закричал Лабан. - Он обманул... - Очень хорошо! - прервал его папа Ларссон. - Мой младшенький обманул самого Лабана, самого хитрого лисёнка в лесу! Недурно! И тогда Лабану стало стыдно, и, поджав хвост между лапами, он нырнул в свою кровать. Папа Ларссон долго сидел в кресле, переделанном из детской коляски. - Во всяком случае, Людвиг не такой уж дурак, - бормотал он. - Но обманывать своих собственных братьев и сестёр ради чужих?..
ГЛАВА ПЯТАЯ
На следующее утро уже Людвиг Четырнадцатый сам будил Лабана. - Поднимайся, - сказал он, тряся брата. - Ты ещё многому должен научить меня в лесу. Вчера было так интересно. Но Лабан был совсем не весел. Он ещё не забыл случай с медовыми пряниками. - Я не хочу с тобой разговаривать. Я не хочу водиться с обманщиками. - Ты же сам самый великий обманщик на милю вокруг, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Это совсем другое дело! - взвыл Лабан и перевернулся на другой бок. - Я хочу спать. Людвиг Четырнадцатый ушёл один. Он, конечно, помнил, что папа Ларссон запретил ему играть с уличными зайчишками. Но Лабан отказался идти с ним, значит, он может пойти к своим друзьям. И Людвиг Четырнадцатый направился прямо к Юкке-Юу и Туффе-Ту. У входа в их нору стояла сама Зайчиха. - Мои мальчики больше не будут играть с тобой, - сказала она решительно. Ты и твой брат только обманываете их. Я знаю, как вчера вы забрали у них пакет с медовыми пряниками. - Разве тётя Зайчиха не знает, что вчера же вечером я вернул кулёк? возразил Людвиг Четырнадцатый. - Ничего не знаю и знать не хочу! - сердито ответила Зайчиха и захлопнула дверь перед самым носом Людвига Четырнадцатого. Он вздохнул и направился к другому своему другу - к белочке Агне Попрыгунье. Белочка сидела на ветке и чистила шишки. - Здравствуй, Агне! - крикнул ей Людвиг Четырнадцатый и завертел хвостиком. - Спускайся вниз, поиграем вместе. - Мне нельзя играть с тобой, - ответила Агне. - Моя мама слышала от тёти Зайчихи, как ты вчера забрал два мешка медовых пряников у Юкке-Юу и Туффе-Ту. - Это неправда! - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Был только один кулёк. - Это всё равно! - И Агне запустила в него шишкой, но промахнулась. - Это не всё равно! - отскакивая, крикнул Людвиг Четырнадцатый. - Я ведь вернул этот кулёк зайчатам. Я обманул только Лабана. - Ну и всё равно. Ты обманщик! - И Агне Попрыгунья перепрыгнула на другое дерево. Людвиг Четырнадцатый чуть не заплакал. "Пойду-ка я к Ёжику, - подумал он. - Ежик ещё маленький, но уже мудрый". Маленький Ёжик жил в старом сарае в глубине леса. - Алло, Ежик! - крикнул Людвиг Четырнадцатый, подойдя к полуразвалившейся постройке. - Ты дома? - Нет, - ответил голос. - То есть я хотел сказать: да, я дома, но меня дома нет. - Не надо, не шути! Ведь это же я, Людвиг Четырнадцатый, твой друг. Выходи. - Я не шучу, но я не хочу быть твоим другом, - сказал Ёжик. - Я думал, ты добрый. А теперь я знаю, что ты такой же обманщик, как и другие лисы. Думаешь, я не знаю, что вчера ты отнял три воза медовых пряников у Юкке-Юу и Туффе-Ту? - Это неправда... - начал было Людвиг Четырнадцатый. - Всего один кулёк. - Нет, это правда, - сказал Ежик. - Моя мама слышала это от мамы Агне Попрыгуньи, которая слышала это от мамы Юкке-Юу и Туффе-Ту. Людвиг Четырнадцатый понял, что Ежик не станет его слушать, и грустно поплёлся дальше. Теперь у него осталось только два друга: горностаи Оке и Бенгт. Людвиг Четырнадцатый крикнул в нору: - Выходите поиграть! - Могу не, хочу не! - ответил Бенгт. - Не могу, не хочу! - поправил его Оке. - Нам нельзя! - закричали вместе Оке и Бенгт. - Почему? - удивился Людвиг Четырнадцатый. - Наш Ёжик слышал от мамы... - начал Бенгт. - Наша мама слышала от мамы Ёжика, - поправил его Оке, - которая слышала от мамы Агне Попрыгуньи, которая слышала от мамы Юкке-Юу и Туффе-Ту, что ты выманил четыре горы медовых пряников у зайчат. - Один кулёк... - начал было Людвиг Четырнадцатый. - И совсем не я... - Мы играть тебя с нами не будем, - перебил его Бенгт. - Мы не будем играть с тобой, - поправил его Оке. Людвиг Четырнадцатый стёр слезинку кончиком хвостика. "Ну почему мои друзья такие несправедливые?" - мучительно думал он. Ведь он-то совсем не хотел быть хитрым и обманывать других, наоборот, он хотел быть добрым и помогать всем. Людвиг Четырнадцатый понял, что слух скоро распространится среди всех лесных зверей. И к вечеру, наверное, уже будут говорить, что он отнял у Юкке-Юу и Туффе-Ту сто гор медовых пряников. Людвиг Четырнадцатый растянулся на большом пне и задумался. Папа Ларссон запретил ему играть с другими лесными зверятами. А они-то, между прочим, и сами не хотят играть с ним. Да ещё Лабан на него разозлился, уж он, наверное, придумает, как отомстить Людвигу. Нет, не осталось у него друзей. Что же ему делать? И Людвиг Четырнадцатый нашёл только один выход. НАДО УБЕЖАТЬ ИЗ ДОМУ. Людвиг Четырнадцатый спрыгнул с пня и отправился по совсем незнакомым ему тропинкам. Долго бродил он по лесу, прокрадываясь через прогалины, чтобы ни один враг не заметил его. И наконец решил, что далеко ушёл от родной норы. Наступил вечер. Людвиг Четырнадцатый немножко продрог, хотя на нём была такая тёплая шубка. К тому же он ещё и проголодался. Ведь он ничего не ел с самого утра, только одну ягодку и один корешок. "Скоро они будут ужинать, - подумал Людвиг Четырнадцатый и почувствовал себя так одиноко. - Интересно, скучают они обо мне?" Вдруг стало светлее, и лес кончился. Перед ним вырос плетёный забор, за ним раскинулось широкое поле, а за полем светились огоньки. Людвиг Четырнадцатый осмотрелся вокруг. Понюхал воздух и вскоре сообразил, где находится. Это было то место, где вчера вместе с Лабаном они лежали и смотрели на дома людей, лошадей, коров, кур, цыплят и яиц. "Странно, - подумал Людвиг Четырнадцатый и почесал себя за ухом. - Я пробродил целый день, а оказался почти рядом с домом". Он подумал было, что ему, пожалуй, стоит вернуться домой и съесть приготовленный мамой Ларссон ужин. Но он тут же одумался. - Я сказал, что должен убежать из дому, значит, и убегу, - пробурчал Людвиг. - Всё было бы хорошо, вот только есть хочется. Он посмотрел через дырочку в заборе на овсяное поле. Лабан вчера сказал: "Вот из этой травы мама варит овсяную кашу". Людвиг Четырнадцатый не очень любил овсяную кашу, но чем-то надо было набить живот. Он перепрыгнул через канаву, пролез под плетнём и начал жевать стебли овса. Но они вовсе не напоминали овсяную кашу. - Дурак этот Лабан, - рассердился он. Однако он чувствовал, что просто умирает с голоду. "У людей всегда есть еда", - любил повторять папа Ларссон. Но разве мог Людвиг Четырнадцатый решиться на такое опасное путешествие, ведь он был совсем не хитрый. - Нет, не так уж я и боюсь, - храбрился он. - Есть-то хочется. Была не была, попробую пробраться к людям. Среди высоких стеблей овса Людвиг Четырнадцатый чувствовал себя уверенно. Здесь люди не могли заметить его. Но когда поле кончилось, стало страшнее. Людвигу Четырнадцатому пришлось прижиматься к самой земле и ползти между двумя рядами каких-то невысоких растений. Он понюхал воздух. Пахло чем-то вкусным и сладким. Папа Ларссон любил рассказывать, что люди выращивают сладкие ягоды, которые называются клубникой. И Людвиг Четырнадцатый решил, что он ползёт по клубничному полю. Он навострил свои длинные ушки. Что-то прозвенело в темноте! И опять стихло. Может, Людвиг Четырнадцатый ошибся? Он поднял голову, чтобы посмотреть, как быстрее подползти ко двору. И ТОГДА ОН УВИДЕЛ ЧТО-ТО УЖАСНОЕ! Прямо перед ним стоял кто-то высокий. На нём было длинное пальто, а руки раскинуты в стороны. Людвиг Четырнадцатый никогда ещё не видел живого человека, только на картинке в книжке у Юкке-Юу и Туффе-Ту. Может быть, этот высокий на клубничном поле и есть человек?
Людвиг Четырнадцатый боялся даже дышать. Он стоял как вкопанный и смотрел. И чем больше смотрел, тем чуднее казался ему Этот. Людвиг Четырнадцатый протёр глаза. Нет, он не ошибся. На голове у Этого была большая шляпа, но под ней не было лица с глазами, носом - словом, всем, что полагается. Вот опять послышались звоночки. Пожалуй, это был не человек, а что-то ещё более ужасное. "ПРИВИДЕНИЕ!" - мелькнуло в голове Людвига. И от страха его влажный нос стал совсем горячим. Как же он забыл про осторожность? С быстротой молнии он помчался назад в спасительное овсяное поле, потом один прыжок - и он оказался в канаве за забором. - По-мо-ги-и-и-те! - закричал кто-то пискливым голосом. - По-мо-ги-и-и-те! - заскулил Людвиг Четырнадцатый. Он почувствовал, что лежит на мягком, живом, пищащем маленьком пуховом комочке.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Трудно сказать, кто больше испугался: Людвиг Четырнадцатый или маленький пуховый комочек. Во всяком случае, первым заговорил Людвиг Четырнадцатый. - Что за манера налетать ни с того ни с сего на невинных зверей?! - начал он. - Собственно говоря, мне стоило бы заявить на тебя в полицию. - Пин-пин-пинтересно, - пропищал пуховый комочек. - Я совсем не налетала на тебя, потому что я почти не умею летать. А уж если на кого и стоит заявить в полицию, то на тебя. Ведь не я же на тебя упала. В канаве было темно. Но Людвиг Четырнадцатый напряг зрение и разглядел, что пуховый комочек был куда меньше его самого. И лисёнок расхрабрился. - Что ты делаешь здесь на опушке совсем один и так поздно? - спросил он. Такие малыши, как ты, должны уже давно спать. - Я боюсь идь-идь-идти домой, - жалобно пропищал комочек. - Я почувствовала запах лисицы, а страшнее зверя, чем лисица, я не знаю. Людвиг Четырнадцатый хихикнул. - Ты никогда не видела лисиц?! - удивился он. - Никогда, - ответил комочек. - Я знаю только, что у них длинные уши и вместо хвоста маленький шар-ик-ик-ик. И они скачут.
- "Ик-ик"! - передразнил Людвиг Четырнадцатый. - А может, ты смотрела не на те рисунки? - Ой, какая я глупая, - засмеялся пуховый комочек. - Я всегда повторяю одни и те же ошибки. Ну, ник-ник-никак не могу запомнить разницу между лисицей и зайцем. Значит, тогда лиса - это та, у которой рыжая шубка и большой хвост. Да ещё она ужасно хитрая. - Вот это точнее, - заметил Людвиг Четырнадцатый. - А ты что, видел жив-жив-живых лисят? - спросил пуховый комочек. - Неоднократно, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - И ты ник-ник-никогда их не боялся? - Нисколечко! - гордо сказал Людвиг Четырнадцатый. - Значит, ты очень храбрый! - воскликнул пуховый комочек. - А как тебя зовут? - Людвиг Четырнадцатый Ларссон. - Какое смешное имя, - засмеялся комочек. - И совсем не смешное, - рассердился Людвиг Четырнадцатый. - Всё очень просто. Наша семья самая большая во всём лесу. И я совершенно случайно оказался четырнадцатым в этой семье. - У тебя чет-чет-четырнадцать братьев и сестёр? - пропищал комочек. - Есть чем хвастать! - Только тринадцать, - рассердился Людвиг Четырнадцатый. - Но можно подумать, что у тебя их больше! - Вряд ли я смогла бы сосчитать их всех, - ответил комочек. - А зовут меня Тутта Карлссон. В канаве наступила тишина. Оба думали одно и то же: "Кто же сидит напротив меня?" И снова первым начал спрашивать Людвиг Четырнадцатый; - Ты птица, не правда ли? Тутта помотала своей маленькой головкой. - Но ведь ты же сама сказала, что летаешь не очень хорошо! Тутта опять помотала головкой. - Ты живёшь здесь, в лесу? Тутта покачала головой. - У людей? Тутта утвердительно кивнула. - А какого цвета у тебя шубка? - У меня нет ни-ни-никакой шубки, у меня пушинки, и они жёлтые, - ответила Тутта Карлссон. Людвиг Четырнадцатый почесал за ухом совсем как папа Ларссон. "Жёлтая птичка, которая не умеет хорошо летать и которая живёт у людей, - размышлял он. - Не может быть, чтобы это была..." - Ты же, конечно, не курица? - спросил он в ужасе. - Да нет, - пропищала Тутта. - Я ещё не курица. А ты что за птица? Ты живёшь в лесу? Людвиг Четырнадцатый кивнул. - Ты ручной? Людвиг Четырнадцатый фыркнул. - А какого цвета твои пушинки? - У меня нет никаких пушинок, у меня шубка, и она рыжая, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - А хвост у тебя есть? - О-о, да, конечно. - Пин-пин-пинтересно! Значит, я правильно угадала! - воскликнула Тутта и ближе подошла к Людвигу. - Ты заяц? - Положим, - возразил Людвиг Четырнадцатый. Тутта остановилась. "Дикий зверь с рыжей шубкой и большим хвостом. Если это не заяц, то тогда это должен быть..." Тутта задрожала. - Тогда, может быть, ты хитрый лис? - заикнулась она. - Нечего сказать пик-пик-пикантно. - "Пик-пик-пик"! - сердито передразнил Людвиг Четырнадцатый. - Опять на тебя напала пик-пик-пикота? Тутта вздохнула с облегчением. - Вот здорово, - сказала она. - А то я было подумала, что попала в такую ужасную компанию. Людвиг Четырнадцатый таинственно улыбнулся. Знала бы Тутта Карлссон... И тут у него засосало под ложечкой. - Я хочу есть, - захныкал он. - Я не ел целый день. - Бедный Людвиг Четырнадцатый! - воскликнула Тутта Карлссон. - А что ты любишь больше всего? - Я ем всё, - ответил Людвиг. - Разве ты не слышишь, как у меня бурчит в животе? - У меня есть предложение, - обрадовалась Тутта Карлссон. - Проводи меня домой. Я ведь очень боюсь ли-ли-лисиц. А там у нас во дворе много всякого съестного. - А мне можно? - удивился Людвиг Четырнадцатый. - Конечно же, это совсем не опасно, - заверила Тутта Карлссон. - Сначала пройдём через овсяное поле, потом через клубничную поляну, и мы дома. Ты же бежал той дорогой, когда упал на меня. Людвиг Четырнадцатый вдруг вспомнил, почему он оказался в канаве. - Туда я больше не пойду, - заявил он. - Уж лучше умереть с голоду. - Вот глупый! - засмеялась Тутта Карлссон. - Люди совсем не опасны. Да и Максимилиан тоже. Даже если ты боишься собак. - Я совсем не боюсь ни людей, ни собак, - Его бросило в дрожь от волнения. - Я боюсь Этого на клубничной поляне. Разве ты не видела гам такого огромного, такого ужасного, который вот так расставил руки и страшно звенит? А его лицо без глаз и без носа... Тутта Карлссон рассмеялась, да так, что все её пушинки заколыхались. - Нечего пи-пищать, - заикнулся Людвиг Четырнадцатый. - Если бы я не сбежал и не спрятался в канаве, Этот догнал бы меня и съел. - Пойдём, - сказала Тутта Карлссон и захлопала крылышками. - Обещаю, что Этот не съест тебя. - Ты с ним знакома, да? - Людвиг Четырнадцатый разинул рот от удивления. Тутта Карлссон ничего не ответила и засеменила через овсяное поле. Вскоре они оказались на клубничной поляне. - Остановись, - зашептал Людвиг Четырнадцатый. - Разве ты не видишь? Этот так и стоит на месте. Дальше я не сделаю ни шага. - Трусишка, - ответила шёпотом Тутта Карлссон. - Я ведь иду первая. Людвигу Четырнадцатому очень не хотелось показывать, как ему страшно, и он поплёлся за Туттой Карлссон. Но с каждым шагом сердце его стучало всё громче и громче. И вот они уже стояли под самыми распростёртыми руками, - Вот твой ужасный Этот, - сказала Тутта Карлссон. - Смотри, он же совсем не движется.
- Да, но на нём шуба и шляпа! Так что же это? Может, это всё же человек? прошептал Людвиг Четырнадцатый. - Пин-пин-пинтересно, все лесные звери такие дураки? - поинтересовалась Тутта Карлссон. - Какой же это человек? Людвиг Четырнадцатый впервые подумал, что, может быть, он действительно глупый. - Скажешь ты наконец, кто это? - грозно спросил он. - Пугало! И Тутта Карлссон начала опять попискивать от смеха. - А ты и вправду считал, что пугало может в два счёта проглотить тебя, как червяка? - захлёбываясь, верещала она. - Вот расскажу я всем домашним жив-жив-животным и пич-пич-пичугам. Ну и посмеются же они, пик-чик-чик! - У-у-у, болтушка, пик-чик-чик! - обиделся Людвиг Четырнадцатый. - Откуда я могу знать всё на свете? Люди чего только не напри-думывают. Лучше уж достала бы мне поесть, ты же обещала. Ведь я своё обещание исполняю! Ни одна хитрая лиса тебя не тронет. - Пойдём в домик, там светит лампа, - сказала Тутта Карлссон. - Там наверняка осталось что-нибудь от ужина. И мы устроим пик-пикник. Людвиг Четырнадцатый даже не успел передразнить. Как только он пролез вслед за Туттой и заморгал, глядя на лампу под потолком, раздался крик. - По-мо-ги-и-те-е, ли-и-са-а-а! - донеслось из угла. А потом раздался такой крик, что бедный Людвиг чуть не оглох. - Куда ты, куда, куда ты! - закудахтало со всех сторон. - По-мо-ги-и-и-те! И тут Людвиг Четырнадцатый наконец понял, куда он угодил. КУРЯТНИК! Он поискал глазами Тутту Карлссон и увидел, что она спряталась за большим ведром. - Ты соврала мне, - сказал он и зазаикался по-настоящему: - Ты ку-ку-ку-курица! - Нет, я не ку-ку-курица, я всего лишь цып-цып-цыплёнок, - сказала она. Это ты обманул меня. Это ты хитрый лис. - Нет, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Я лис, но я не хитрый. Далее... | |
