Как холодно было в этот вечер! Шел снег, и сумерки сгущались. А вечер
был последний в году - канун Нового года. В эту холодную и темную пору
по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая.
Правда, из дому она вышла обутая, но много ли было проку в огромных
старых туфлях? Туфли эти прежде носила ее мать - вот какие они были
большие,- и девочка потеряла их сегодня, когда бросилась бежать через
дорогу, испугавшись двух карет, которые мчались во весь опор. Одной
туфли она так и не нашла, другую утащил какой-то мальчишка, заявив, что
из нее выйдет отличная люлька для его будущих ребят.
Вот девочка и брела теперь босиком, и ножки ее покраснели и посинели
от холода. В кармане ее старенького передника лежало несколько пачек
серных спичек, и одну пачку она держала в руке. За весь этот день она не
продала ни одной спички, и ей не подали ни гроша. Она брела голодная и
продрогшая и так измучилась, бедняжка!
Снежинки садились на ее длинные белокурые локоны, красиво
рассыпавшиеся по плечам, но она, право же, и не подозревала о том, что
они красивы. Изо всех окон лился свет, на улице вкусно пахло жареным
гусем - ведь был канун Нового года. Вот о чем она думала!
Наконец девочка нашла уголок за выступом дома. Тут она села и
съежилась, поджав под себя ножки. Но ей стало еще холоднее, а вернуться
домой она не смела: ей ведь не удалось продать ни одной спички, она не
выручила ни гроша, а она знала, что за это отец прибьет ее; к тому же,
думала она, дома тоже холодно; они живут на чердаке, где гуляет ветер,
хотя самые большие щели в стенах и заткнуты соломой и тряпками.
Ручонки ее совсем закоченели. Ах, как бы их согрел огонек маленькой
спички! Если бы только она посмела вытащить спичку, чиркнуть ею о стену и
погреть пальцы! Девочка робко вытянула одну спичку и... чирк! Как
спичка вспыхнула, как ярко она загорелась! Девочка прикрыла ее рукой, и
спичка стала гореть ровным светлым пламенем, точно крохотная свечечка.
Удивительная свечка! Девочке почудилось, будто она сидит перед
большой железной печью с блестящими медными шариками и заслонками. Как
славно пылает в ней огонь, каким теплом от него веет! Но что это?
Девочка протянула ноги к огню, чтобы погреть их, - и вдруг... пламя
погасло, печка исчезла, а в руке у девочки осталась обгорелая спичка.
Она чиркнула еще одной спичкой, спичка загорелась, засветилась, и
когда ее отблеск упал на стену, стена стала прозрачной, как кисея.
Девочка увидела перед собой комнату, а в пей стол, покрытый белоснежной
скатертью и уставленный дорогим фарфором; на столе, распространяя
чудесный аромат, стояло блюдо с жареным гусем, начиненным черносливом и
яблоками! И всего чудеснее было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и,
как был, с вилкой и ножом в спине, вперевалку заковылял по полу. Он шел
прямо к бедной девочке, но... спичка погасла, и перед бедняжкой снова
встала непроницаемая, холодная, сырая стена.
Девочка зажгла еще одну спичку. Теперь она сидела перед роскошной
рождественской елкой. Эта елка была гораздо выше и наряднее той, которую
девочка увидела в сочельник, подойдя к дому одного богатого купца и
заглянув в окно. Тысячи свечей горели на ее зеленых ветках, а
разноцветные картинки, какими украшают витрины магазинов, смотрели на
девочку. Малютка протянула к ним руки, но... спичка погасла. Огоньки
стали уходить все выше и выше и вскоре превратились в ясные звездочки.
Одна из них покатилась по небу, оставив за собой длинный огненный след.
"Кто-то умер", - подумала девочка, потому что ее недавно умершая
старая бабушка, которая одна во всем мире любила ее, не раз говорила ей:
"Когда падет звездочка, чья-то душа отлетает к богу".
Девочка снова чиркнула о стену спичкой и, когда все вокруг
осветилось, увидела в этом сиянии свою старенькую бабушку, такую тихую и
просветленную, такую добрую и ласковую.
- Бабушка, - воскликнула девочка, - возьми, возьми меня к себе! Я
знаю, что ты уйдешь, когда погаснет спичка, исчезнешь, как теплая печка,
как вкусный жареный гусь и чудесная большая елка!
И она торопливо чиркнула всеми спичками, оставшимися в пачке, - вот
как ей хотелось удержать бабушку! И спички вспыхнули так ослепительно,
что стало светлее, чем днем. Бабушка при жизни никогда не была такой
красивой, такой величавой. Она взяла девочку на руки, и, озаренные
светом и радостью, обе они вознеслись высоко-высоко - туда, где нет ни
голода, ни холода, ни страха, - они вознеслись к богу.
Морозным утром за выступом дома нашли девочку: на щечках ее играл
румянец, на губах - улыбка, но она была мертва; она замерзла в последний
вечер старого года. Новогоднее солнце осветило мертвое тельце девочки
со спичками; она сожгла почти целую пачку.
- Девочка хотела погреться, - говорили люди. И никто не знал, какие
чудеса она видела, среди какой красоты они вместе с бабушкой встретили
Новогоднее Счастье.